Что такое фантастика?
Одна из книг известного филолога Ю. Кагарлицкого называется – «Что такое фантастика?», он одним из первых (по крайней мере, в советском литературоведении) попытался ответить на этот вопрос. Проблема, кажется, не стоит не выеденного яйца, и любой мало-мальски образованный человек сможет решить её, приведя в пример большое количество писателей, представляющих фантастическую линию в литературе. Это и Эдгар По, и Гофман, и Стивен Кинг, и Айзек Азимов – все зависит от предпочтений говорящего. Тут кто-то может вспомнить и сатиру Джонатана Свифта, и мрачные притчи Франца Кафки, и произведения сюрреалистов. – Постойте-ка, - скажут другие, – а разве Прометей и Курочка Ряба реально существовали? Значит, в копилку фантастики необходимо внести также мифы и сказки. И произведения соцреализма тоже в общую кучу – уж они-то с реальной советской действительностью 30- х не имели ничего общего.
В конце концов самые усердные буквоеды дойдут до мысли, что «Анна Каренина» вместе с «Преступлением и наказанием» являются чуть ли не самыми типичными образцами фантастической литературы. А ведь они действительно правы, и на планете Земля никогда не жили, не любили, не страдали Печорины, Онегины, Раскольниковы. Все они до единого плод воображения автора. Так что… Ну уж нет, это ни в какие ворота не лезет. Понятие фантастического должно быть срочно определено – что в конце концов и было сделано.
Определение начинается с выяснения важного пункта – любое искусство (в том числе и искусство слова) образно по своей природе, а значит, содержит долю вымысла. Литература – не фотография жизни и не её точный слепок, это важно понимать. Другое дело, если то или иное произведение несёт в себе элементы, сознательно нарушающие принципы жизнеподобия. Это уже можно назвать фантастикой. Таким образом, принято выделять несколько ступеней условности, первая из которых присуща всей литературе (и шире – искусству), а вторая только некоторым книгам. В них автор может создавать свой фантастический мир, а может и совмещать линии жизнеподобного и нереального, сверхъестественного. Однако даже описание самых, казалось бы, невозможных явлений всегда отталкивается от обыденного мира, в противном случае автор со своими идеями просто рискует остаться непонятым читателем.
Простое и в то же время всеобъемлющее объяснение стало прочным фундаментом для остальных исследований фантастики: выделения её жанровых разновидностей (научной фантастики, сказки, литературы ужасов и т. д.) и поиска соответствующих элементов в творчестве отдельных писателей. К сожалению, понимание фантастики как нечто выходящего за рамки обыденного представления о реальном мире оставляет несколько нерешённых вопросов. Начнём с того, что представление о невозможном и фантастическом менялось у человечества на протяжении многих веков. Так, телевизоры, компьютеры и телефоны, к которым привык современный человек, у жителя бы Испании XIV века несомненно вызвали мысли о ведьмах и инквизиции. На этом любили делать акцент в работах середины ХХ века, предсказывая будущую исчерпанность научной фантастики, которая уже не сможет тягаться с реальными достижениями человечества.
Другая нерешённая проблема связана с так называемой мерцающей фантастикой, когда герой испытывает необычные видения во сне или в бреду. С одной стороны, это не соответствует данному определению, с другой – такие произведения, как «Нос» Н. В. Гоголя или «Песочный человек» Э. Т. А. Гофмана любой читающий человек не может не отнести к фантастике. И будет прав: подобные рассказы и повести эта неопределённость только украшает, служит способом выражения необычных творческих замыслов.
Что скажите?
